На опустошенном санкциями рынке переводной литературы особенно ярко выглядят те новинки, которые до российских книжных магазинов все-таки добрались. Например, выпущенный издательством «Фантом-Пресс» роман Абрахама Вергезе «Завет воды», который критики хвалили еще во время весенней Non-Fiction. Американец индийского происхождения, выросший в Эфиопии, Вергезе может заинтриговать причудливым сплавом культур в своих книгах (кстати, предыдущий его роман «Рассечение Стоуна» вышел в далеком 2008 году, но до сих пор пользуется популярностью). Но сильнее на него, вероятно, повлиял основной род занятий: Вергезе – известный физиотерапевт, а считается (вспомним Чехова и Булгакова), что медицинская практика лучше всего позволяет писателю узнать людей и их боль. Обозреватель SOTA прочел новую книгу медика-литератора и обнаружил, что Абрахам Вергезе не стремится вскрывать язвы общества и ставить ему диагнозы. Для этой книги больше подойдут слова «инклюзия» и «паллиативная помощь».
Когда читаешь в аннотации про многоплановый роман с тайнами нескольких поколений, добра не ждешь: сейчас опять начнется история какого-нибудь несчастного семейства с инцестом, педофилией или иными скрытыми в прошлом преступлениями. А поскольку действие романа происходит в Индии и в аннотации заявлены «прирученные слоны», «семейные проклятия» и «роковая любовь», начинаешь опасаться истории в стиле Болливуда. Тем более что без утерянной матери, разлученной с ней в младенчестве дочери и внезапного обретения отца здесь не обошлось (можно вывезти писателя из Индии, но некоторые сюжеты неискоренимы).
А уж если учесть, что открывается роман свадьбой двенадцатилетней героини с сорокалетним мужчиной, которого она видит впервые в жизни…
Парадоксально, кстати, но так начинается единственный на 800 страниц повествования счастливый брак.
Остальным героям истории (растянувшейся между 1900 и 1977 годами) автор щедро отсыпал злоключений: в книге будут врожденные и приобретенные болезни, несколько детских смертей разной степени кошмарности, смерти в пожаре и в железнодорожной катастрофе, самоубийства и несчетное количество разбитых надежд и разочарований.
И вот теперь, когда вы знаете, что вас ждет в процессе чтения, нужно добавить, что «Завет воды» – очень добрая и поддерживающая книга.
В чем секрет, который позволил автору превратить такой материал в такой результат? Прежде всего книга – как и ее лучшие герои – очень деликатна. Знание человеческой природы во всех неприглядных анатомических деталях здесь используется не для того, чтобы демонстрировать язвы и патологии, шокируя читателя. Если провести аналогию между писателем и врачом, у Абрахама Вергезе нет ни грамма профессионального цинизма, заставляющего порой опытных медиков относиться к страдающим людям как к телам, с которыми они производят различные манипуляции. Здесь все наоборот: за любыми телами, даже мертвыми, автор (вместе с героями) прежде всего видит людей и относится к ним очень бережно. Деликатное отношение распространяется даже на призрак первой жены хозяина поместья Парамбиль, хотя у нее и мертвого тела давно уже нет.
В полной мере чувство такта и деликатность проявляются, когда место действия перемещается в лепрозорий. Вообще-то трудно представить себе приятное чтение о буднях приюта для прокаженных в Индии начала XX века – как ни раздвигай границы принятия, но с этим местом меньше всего хочется знакомиться даже на страницах художественной литературы. Если виртуозное описание сложных хирургических операций и методики лечения загадочного недуга, из-за которого разные поколения обитателей Парамбиля тонут в мелких лужах, еще объясняется профессиональной квалификацией Вергезе, то умение достоверно, но нестрашно рассказать о лепрозории – вызов для любого медика и писателя. И он справляется с этой задачей с помощью все того же приема: акцентировать внимание не на разрушающихся телах, а на людях, которым можно помочь, даже если их нельзя вылечить. Действуя прямо-таки в соответствии с известным девизом хосписов, герои романа исследуют разрушения, которые совершает с организмом болезнь Хансена, и пытаются поправить то, что возможно (например, вернуть кистям пациентов возможность работать и научить людей, перестающих чувствовать физическую боль, как избегать травм).
Но за этой особенностью книги скрыта другая, не такая заметная, однако определяющая ее характер. Трудно сказать, специально ли добивался этого автор, сделав своими героями христиан индийского штата Керала, или это получилось непроизвольно, но сюжетная основа «Завета воды» оказалась глубоко христианской, хотя у персонажей с Богом разные, порой весьма непростые отношения, вплоть до полного отрицания. Однако если вдуматься в многообразие пронизывающих роман сюжетов, можно увидеть, что у героев… нет антагонистов. Среди людей.
Конечно, в книге попадаются персонажи неприятные, но все это персонажи второстепенные и их намерения или действия не определяют развитие сюжета. Никто не вредит героям целенаправленно, им не приходится бороться с чьей-то злой волей, ревностью, обидами, комплексами, садистскими наклонностями – максимум со слабостью своего или чужого характера.
«У каждого дерева свой характер. И у них другое чувство времени. Мы думаем, что они молчат, а им просто требуется много дней, чтобы закончить слово. Знаешь, Мариамма, в джунглях я понял свою слабость, несовершенство, свою человеческую ограниченность. Я постоянно был поглощен какой-нибудь навязчивой идеей. Потом другой. Затем следующей. Бесконечно идти по прямой. Стать священником. Потом наксалитом. Но в природе одна-единственная идея – это неестественно»
Не слишком портят жизнь героев и исторические события, хотя по ходу сюжета происходит много плохого – и Вторая мировая война, и бюрократические дрязги, осложняющие работу, и отношения с британскими колонизаторами, и борьба наксалитов (индийских маоистов), к которым присоединяется один из персонажей, с землевладельцами и полицией, и многовековая несправедливость кастового разделения, неискоренимого даже в христианской общине… Но все это, как бы сильно оно ни затрагивало жизнь героев, все же кажется фоном к главной драме: противником героев и двигателем сюжета здесь становятся не люди, а болезни.
Количество болезней – телесных и душевных – чрезвычайно разнообразно, но это не превращает текст в медицинский справочник. Суть в том, что каждый человек несет в себе те или иные семена болезни, и не важно, синдром Дауна это; бактерия лепры, внезапно проявляющаяся, когда организм ослаблен; душевная рана, вызванная самоубийством матери и потерей возлюбленной, в которой ты винишь себя; боль от гибели первенца, разрушающая близость супругов. Все люди чем-то больны, сообщает нам книга – в точном соответствии с богословской концепцией про первородный грех, который сделал людей смертными, заставляет их ошибаться, страдать и причинять страдания. И в соответствии с богословской же установкой, что грех нужно уметь отделять от человека. Человека Вергезе в своей книге предпочитает не обличать, а лечить. И если не все можно исцелить, то всякую боль можно попытаться облегчить.
«Молодой человек напуган. Он как дикое животное, думает Руни, инстинкт заставляет его оскалиться, свернуться в клубок, отстраниться, отвернуться… но Руни удерживает его взгляд и его предплечье. И надеется, что этот парень увидит в глазах Руни не жалость, а признание; они воины, сражающиеся плечом к плечу против общего врага. Секунды бегут. Юноша яростно моргает, а затем отводит взгляд. Обычно разговорчивый Руни сумел – своим молчанием, прикосновением, своим присутствием – передать мысль: прежде чем мы начнем лечить плоть, мы должны признать наличие более глубокой раны, той, что повредила дух.»
Теорию малых дел в ином ракурсе можно сколько угодно критиковать, но из точки, с которой смотрят на мир герои книги в далеком Парамбиле, эта теория кажется оправданной, потому что придает жизни смысл и позволяет избежать отчаяния. Вылечить мир нельзя, революции обречены, но можно хотя бы обустроить конкретный приют, добиться открытия в поселке больницы, а там, глядишь, получится сделать и открытие в нейрохирургии, избавляющее от наследственной болезни твоих потомков. Видимо, поэтому книга и читается так утешительно: в происходящем в этой литературной вселенной есть смысл, мир не абсурден, даже если полон боли, трагедии случаются, но их можно пережить и двигаться дальше.
Герои умеют рефлексировать. Либо за них рефлексирует автор, спокойно объясняя, в чем мотивы их не слишком разумных поступков. Герои этой книги ведут себя по-разному, порой повинуясь эмоциями и не справляясь с собой, но в целом их выбор понятен, их мысли ясны, они рассудительны и руководствуются благими намерениями, стараясь не давить друг на друга и умея признаваться себе в своих ошибках. От героев не ждешь плохого, и это еще один секрет успокаивающего эффекта романа.
« – Раньше эти нищие просто были там, и все. Зрелище неприятное, немножко страшноватое, но не больше других неприятных вещей, которые приходится видеть.
– Айо! Это люди, Мариамма, а не вещи!
– Вот об этом я и говорю. В этом году я вдруг увидела в них людей. Раньше я была маленькая и не понимала. А теперь впервые поняла, что они не всегда были слепыми или хромыми. Может, они родились нормальными, как я, а стали такими после болезни. И я подумала: это может случиться и со мной!»
И наконец, роман можно назвать гимном инклюзивности – хотя ничего такого в нем не декларируется демонстративно (разве что в первой части романа Большая Амаччи рассуждает о несправедливом отношении окружающих к низшей касте пулайар). Но инклюзивность заложена в сам сюжет, который постоянно сводит нас с людьми той или иной степени телесной или ментальной ущербности, и вновь и вновь показывает в них именно людей, так, чтобы мы вместе с героями забыли об отличиях. Просто люди, с которыми можно жить рядом. И если, согласно клятве Парацельса, врач должен «любить больных, всех и каждого, как своих родных», то картинка ведь может внезапно перевернуться, и именно твои родственники – самые близкие и любимые – окажутся в роли пациентов. Или ты сам из врача превратишься в больного и будешь благодарен тем, кто смог исцелить тебя.
«Таков завет воды: все они, как текущая вода, связаны своими действиями и бездействием, и никто не остается один в этом потоке. Мариамма стоит, слушая булькающую мантру – напев, который никогда не прерывается, повторяя свою вечную истину, что все суть одно. То, что она считала своей жизнью, оказалось майей, иллюзией, но общей на всех иллюзией. И ей не остается ничего иного, кроме как продолжать»
Постоянная смена ракурсов, в которой больные и врачи меняются местами, помогает понять философию «Завета воды». Не прячься от чужих бед, беды могут случиться и с тобой. Не отказывай в помощи другим, ведь помощь однажды может понадобиться тебе.
И не бойся боли. Пока ты способен ее испытывать, ты можешь понять, что с этим миром и тобой не так.
